Восьмигласие

Для всех национальных частей Православной Церкви действуют относительно порядка и видов выполнения богослужебного пения одинаковые литургические, т. е. уставные предписания. Они были в свое время приняты Русской Церковью от Церкви Греческой (Константинопольской) как главный принцип музыкальной основы и музыкального оформления богослужения. Эта музыкальная основа состоит в принципе осьмогласия, т. е. системы восьми музыкальных ладов, по-славянски - гласов. В этих гласах строятся все напевы уставного богослужебного пения. 

Так, при всех песнопениях как в нотированных, так и в ненотированых богослужебных книгах при каждом тексте, предназначенном для певческого исполнения, указывается глас, на который следует петь данное песнопение. 

Здесь необходимо заметить, что древнее понимание гласа было иным, чем теперешнее. Теперь под гласом мы понимаем известную мелодию. У греков - это понятие тональности, а у поздних византийцев - даже с различными величинами интервалов между ступенями гаммы каждого гласа. При этом интервалы оказывались большей частью несоизмеримы с нашими теперешними тоном и полутоном.

По правилам, т. е. по Уставу, целую седмицу в богослужении господствует по очереди какой-либо один из восьми гласов. Начинает этот глас господствовать с вечерни в субботу и кончает свое господство девятым часом в следующую субботу. Таким образом, образуется восьминедельный круг чередования восьми гласов-ладов - так называемый гласовый столп.

В некоторых богослужебных книгах, даже нотированых, при некоторых песнопениях глас вовсе не указывается. Большей частью это бывает при неизменяемых песнопениях, как например, "Свете тихий", "Единородный Сыне", "Херувимская песнь" и др. В таких случаях данное песнопение стоит вне гласового пения и может исполняться по желанию на тот или другой глас или же для данного песнопения имеется одна и даже больше мелодий, не имеющих отношения к системе осьмогласия.

И. А. Гарднер. "Богослужебное пение Русской Православной Церкви" (гл. 4. "Осьмогласие")

К проблеме «церковности» богослужебного пения Русской Православной Церкви (Татиана ГОРИНА)

Практически ни одно богослужение Православной Церкви не обходится без сдержанного или торжественного, покаянного или радостного, скорого или протяжного церковного пения. Сущность православного богослужебного пения очень хорошо выражена преподобным Иоанном Дамаскиным в первом воскресном песнопении 8-го гласа, завершающего наше осмогласие: «вечернюю песнь и словесную службу Тебе, Христе, приносим». Наша богослужебная песнь является песнью вечерней по характеру и словесной по содержанию. Вечер – это всегда начало духовной жизни на земле и начало богослужебной жизни Церкви (Быт. 1, 5). Это время, – время вечерней песни и словесной службы, – дышит Божественной любовью, кротостью, миром и ночной строгостью, побуждающей каждого из нас оглянуться на прожитый день... Именно такой и создавали святые отцы-песнотворцы нашу богослужебную мелодию – вечерней по духу и словесной, выразительной по содержанию. Вместе с тем, история церковного пения полна страниц, далеко отстоящих от высокого идеала, намеченного Отцами, страниц, которые нужно знать, и без размышления над которыми невозможно достичь полноты богослужебного пения.

Согласно евангельскому повествованию, первое христианское песнопение было принесено на землю ангелами в рождественскую ночь: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение» (Лк. 2, 14); обычай употреблять песнопения на богослужениях был освящен Господом Иисусом Христом на Тайной вечери: «И, воспев, пошли на гору Елеонскую»(Мф. 26, 30; Мк. 14, 26), с евангельских времен песнопения в богослужении обрели простор вечности, ибо Божественные гимны неумолчно раздаются и будут вечно раздаваться на небесах (Откр. 19, 5-7). Святитель Иоанн Златоуст говорит, что пение как способ богословия, присущий людям, является образом небесного ангельского пения. "На небе славословят ангельские воинства, на земле люди в церквах составляют хоры, подражая такому их славословию. На небе серафимы взывают трисвятую песнь, на земле собрание людей возносит ту же песнь. Составляется общее торжество небесных и земных существ, одна благодарность, один восторг, одно радостное ликование" [18, с. 177].

В истории христианского песнотворчества первые два века овеяны духом импровизации. Плодом ее стала вдохновенная богослужебная поэзия гимнов и псалмов, песен хвалы и благодарений. Поэзия эта рождалась одновременно с музыкой как песнопение в ее точном значении. Творцы текстов и мелодий песнопений явились богословами в прямом смысле слова, сумев выразить в слове и звуке личный опыт Богообщения и квинтэссенцию церковного вероучения. В раннем периоде христианского песнотворчества догматический элемент доминирует над лирическим, так как христианское богослужение есть прежде всего исповедание, свидетельство веры, а не только излияние чувств, что и предопределило в песнотворчестве музыкальный стиль - его мелодическое выражение и форму. Еще в III веке основа церковной музыки была сформулирована пресвитером Климентом Александрийским: « К музыке должно прибегать для украшения и образования нравов. Должна быть отвергнута музыка чрезмерная, надламливающая душу, вдающаяся в разнообразие, то плачущая, то неудержимая и страстная, то неистовая и безумная… Мелодии мы должны выбирать проникнутые бесстрастностью и целомудрием; мелодии же, разнеживающие и расслабляющие душу, не могут гармонировать с нашим мужественным и великодушным образом мыслей и расположений…

Можно сказать, что в песнопениях содержится в поэтическом, популярном и приспособленном для пения виде богословское учение Православной Церкви. Таким образом, достаточно посетителям богослужения внимательно слушать песнопения и чтения, чтобы получить основные знания вероучения. Музыкальный элемент при этом является средством, чтобы эти тексты при помощи неразрывно связанных с ними мелодий (и вообще музыкального элемента) глубже запечатлеть в памяти и сознании слушателей и одновременно дать и эмоциональное толкование слышимых и воспринимаемых текстов.

Значение связи музыкального элемента с текстом подчеркивает св. Василий Великий: «Поскольку Дух Святый знал, что трудно вести род человеческий к добродетели, что по склонности к удовольствию мы не радим о правом пути, то … к учению примешивается приятность сладкопения, чтобы вместе с усладительным и благозвучным для слуха принимали мы неприметным образом и то, что есть полезного в слове. На сей-то конец изобретены для нас стройные песнопения псалмов, чтобы и дети возрастом или вообще не возмужавшие нравами, по-видимому только пели их, а в действительности обучали свои души».

(Печатается в сокращении)